liska

Улицы. Лица. Скверы нервные. Лавочка. На моей ладони - совсем юная - умирает бабочка. Город. По городу идут гордые. Хмурые. А я сижу с бабочкой и рассказываю ей, какая дура я. Лужи. Лужицы. Все кружится. Вертится. Как хорошо мне с бабочкой - с умирающей - было встретиться. Споры. Сирены "скорых". Небо клочьями. А я сижу с бабочкой и рассказываю ей, какая сволочь я. Вечер. Ветер задирает подолы. Хамство. А я сижу с бабочкой и читаю ей вслух Даниила Хармса. Сонно. Сонмы домов, где плачут дети. А я сижу с бабочкой на ладони. Она почти на том свете. Дождь. Дождь. Дождь. Мокрых дорог вены. Умерла бабочка. Я только с ней могла говорить откровенно. Визг. Кровь. У соседней лавочки драка. К черту! Идите на хуй! Мне есть по кому плакать...

легко ли быть бабочкой, вышитой на рубашке? с веревок балконных свисать вверх тормашками, в проекции ночи считать этажи и знать, что пока ты не выцвел – ты жив. быть с тобой, но не видеть твои глаза, быть немой, но все время хотеть сказать, как же сложно быть бабочкой вышитой, никогда не взлетающей с крыши. забывающей вкус никотина, снов, оргазмов, полночного сплина. замирая поэзией Лорки, умирая экспрессией Шнитке. знать, что ты – обесцвечена хлоркой, знать, что ты – просто тонкие нитки с плотским сердцем, но только без кожи. нелегко, сюрреально, и все же… вышей меня на рубашке.

Помнится, жила-была умница. Переходила по правилам улицу. На завтрак кашу ела овсяную. Бывало манную. Всего лишь раз в жизни посчастливилось ей оказаться пьяной. И то, в десятом классе общеобразовательной школы, Когда одноклассники подмешали ей водку в «колу». А вообще у нее на глупости времени не было. Все расписано. По утрам – пробежка. По четвергам –английский. В субботу – бассейн. В пятницу занималась вокалом. По воскресеньям – себя в ванной ласкала Под вальсы Штрауса. А после пересматривала Кустурицу В общем, хорошая она была. Умница. Еще вчера над Карениной плакала, А в понедельник с утра умерла. От рака. А я же, бестолочь, живу от случая к случаю. Не намеренно. Потому что живучая. Верю в сегодня. Завтра – хрен его знает что будет. Винегрет поминальный. Или мангусты на блюде. На завтрак – шампанское. На ужин – коньяк. Но я точно знаю - умру не от рака.

... и ты себе верна. и как всегда охуенно пишешь. рада читать тебя снова, давно меня не было тут...

мы встречались по понедельникам, болтали о ерунде, гадали кто мы и, собственно, где: два атома, случившиеся на земле не по собственному желанию. под блюз протекавшего крана, пьяный, он читал мне вслух Уильяма Сарояна. рассказывал, какие упругие груди у его бывшей, как вкусно она готовила студень. я чувствовала себя лишней и придвигалась ближе. он рассказывал, какие холодные пальцы у нее были во время оргазма. а после плакал. до спазмов. из похожего у нас была группа крови и, пожалуй, любовь к джазу, но ни разу мы не слушали джаз вместе. да, у нас была крупа крови одна и та же. надо же?! на 12-м этаже каждый гребаный понедельник он читал мне вслух Сарояна. постоянно. однажды мне надоели литературные отступления и рассказы о бывшей, я сказала ему: «Слышишь, неужели это всё интересней, чем цвет моих трусиков под халатом?». … и остался в ту ночь один только атом, случившийся на земле не по собственному желанию. да, вот, так – сразу одна Я, ну, и, пожалуй, еще любовь к джазу. и я бы не рыдала по понедельникам ванной, но никто из моих знакомых никогда не читал Сарояна.

Студия фото видео и звукозаписи "Джем Продакшн"! Звукозапись на профессиональном оборудовании. Аранжировка композиций. Сведение. Оцифровка. Мастеринг. Озвучка. Дубляж. Издание и тиражирование. Поможем в организации и проведении кастингов, презентаций, различных мероприятий. У нас Вы найдете специалистов с многолетним и серьезным опытом работы и неизменно доброжелательное отношение. Мы знаем что делаем. Цены обсуждаются в зависимости от задач и пожеланий клиента. Наш адрес: Сиреневый бульвар 9А liska1984@bk.ru - Олеся Конт. Тел. +7 926 566 2921 Алексей +7 906 079 9469 Андрей

Звукозаписывающая студия "ДЖЕМ Продакш" + репетиционная база. Аранжировка, сведение, мастеринг и далее по списку Так же, фото-, видео-, пост продакшн с полным перечнем услуг. От идеи до продукта под "ключ" от профессионалов. Полная комплектация профессионального оборудования. Теплый коллектив профессионалов с многолетним стажем. Качество. Хорошее настроение. Цены обсуждаются в зависимости от задач и пожеланий. liska1984@bk.ru 8-926-566-29-21 , Алексей 8-926-427-84-53, Олеся

Звукозаписывающая студия "ДЖЕМ Продакш" + репетиционная база. Аранжировка, сведение, мастеринг и далее по списку Так же, фото-, видео-, пост продакшн с полным перечнем услуг. От идеи до продукта под "ключ" от профессионалов. Полная комплектация профессионального оборудования. Теплый коллектив профессионалов с многолетним стажем. Качество. Хорошее настроение. Цены обсуждаются в зависимости от задач и пожеланий. Москва, м. Измайлово liska1984@bk.ru 8-926-566-29-21 , Алексей 8-926-427-84-53, Олеся

Фото, Видео, Музыкальная студия + пост продакшн с полным перечнем услуг. От идеи до продукта под "ключ" от профессионалов. 8926-566-2921 Алексей

Однажды ночью я бродила пО небу И размышляла, забивая табак в трубку: «Если я когда-нибудь разобьюсь обо что-нибудь, Это ЧТО-то будет невероятно хрупкое, Например, тарелочка из папье-маше, которую сделал человек по имени «Костя из 2-го Б класса». Все возмутятся: «Он делал, делал, а Вы сейчас возьмете и разобьетесь об неё всей своей массой». Не зависимо от осознания неминуемой смерти , падая я буду плеваться, петь неприличные песни, ругаться матом! И мне будет не стыдно, потому что огромный дядька упал на мою тарелочку из папье-маше вот так же - всей своей массой… Упал и умер… когда-то…

Помнишь рыжеволосую девушку из дома напротив? У нее еще тонкая шея и муж - учитель географии. Бородатый зануда в грязных ботинках. По вечерам он любит пить теплое молоко, глядя из окна на железнодорожный мост, под которым прошлым летом повесился бродяга. Отличный был парень этот бродяга. Слюнявым карандашом он писал весьма сносные стихи на обратной стороне разорванных пачек из-под сигарет "Marlboro". Этой зимой, кажется в январе, их опубликовал один известный литературный журнал, а уже весной бродяге присудили премию и издатели принялись его печатать. Я видел, это красивые книги в блестящей обложке. Говорят, они хорошо раскупаются. Он мог бы стать миллионером. Прямо, как его чертов сын, что живет в Манхеттене. Да, ничуть ни меньше он мог зарабатывать и, наконец, позволил бы себе виски. Например, шотландские "White Horse". Те самые, что покупает по праздникам трубач. Обычно он берет пару бутылок в кредит и поит шлюх. Трубач проклинает свою толстую жену, страдающую метеоризмом, и бездарно выдувает в парке джаз. На него таращатся бездомные псы, которых подкармливает рыжеволосая девушка из дома напротив. Ты помнишь ее? Оказывается, она курит. Крепкие сигареты. Исключительно после секса.

Квадрат полуночи. Прямая. Понедельник. Развоплощение поэзии квартиры. На циферблате сонных улиц неврастеник жует тетраэдр просроченного сыра. В окружность клумбы замиксованные зданья. В окружность зданий залохмаченные ели. А в точке В центральной площади Восстанья Пересекаются вне правил параллели. Сквозняк в проулках точит каменные стены. кружок луны очерчен, верно, транспортиром. Мой друг, оторванный от эллипса Вселенной. Залез на крышу, распростертую над миром. Многоэтажная тантрическая сила Фалообразных фонарей, напорных башен. И в синусоиде того, что с нами было, Вселенский ум не так могуществен, как страшен. Мой друг под действием химического хмеля Проник в секреты и конечность мирозданья. Психоделическая проклятая фея Читает другу набутыльные названья. Эфиры масел и осадок никотина. В пунктире города мутнеет перспектива. От крыши дома до ночного магазина наш путь –циклоида за выдержанным пивом.

Город Сферами улиц расползся, распался. Циклично. Цинично. Холод Плачущей пули растекся смертельно по венам столичным. Нервно Курит прохожий и тушит окурок О голову дамы – Стервы С мраморной кожей; Читающей Кафку, играющей гаммы. Мама! Страшные люди, похожие в профиль на Фата Моргану, В шрамах, С разорванной грудью, цитируют Хармса, Ведут себя странно. В ванной Открыла все краны. Закрыла все двери. Оглохла. Ослепла. С грани – по грани – до следующей грани – бегу. Исчезаю из города пепла.

если даже так(что сомнительно), природе присуща цикличность. тока я за модой не слежу. я в том - в чем удобно мне.

эт точно)

Нет. Не читала. Даже не представляю про что эта книга.

В этом городе - в этом блуде - На асфальте валялись птицы. По карнизам скакали люди, Друг от друга пытаясь скрыться. Ветер пел патетично Баха, На балконах трусы колыша. Ночью люди, визжа от страха, Обживали пустые крыши. Кто-то стрелкой на полшестого Повисал на петле из кружев, Отраженье себя - пустого - Обнаружив в зеркальной луже. На скамейках сидели крысы: Подбирали с земли окурки. И зачем-то искали смысл В этом действии крыс придурки. Для кого-то портвейн и "Прима". Для кого-то бордель и морфий. А на кухне, где старый примус, Тётя Дуся варила кофе.

Спасибо огромное за добрые слова и столь лестные сравнения: Хармс, Булгаков... *краснею прям-таки* А где Вы "Пончика" читаете? Если по ссылке внизу, там только часть выгружена. Полноценный вариант есть здесь: http://www.litsovet.ru/index.php/author.page?author_id=8393

послушайте-ка миниатюрочку О покойниках Нравится мне в обеденный час вздремнуть. И организму на здравие, и душе приятно. Но дёрнул же чёрт на прошедшей неделе во сне Тургенева увидеть. Сижу я на столе, ножками болтаю, поэму дописываю. Вдруг в комнату по лунной дорожке ангел спускается. Я глаза протёрла, а то и не ангел вовсе - Тургенев, только с крыльями. Прищурился на меня и рученьки белые тянет. - Пойдём, - говорит, - со мной. Я сразу недоброе почуяла. Возьми ему, да и покажи с оторопи фигу. Он бороду почесал, обиделся и улетел. Я как проснулась, на пробитую голову согрешила. Мы накануне у соседки Арины Родионовны свекра хоронили. Я первая после гроба с венком шла. Один из мужчин, что гроб с покойным нёсли, о камень споткнулся. Балансировали-балансировали мужики с гробом. Сам гроб удержали, а свёкор вылетел, да прямо на меня. Упала я головой о тот самый камень, о который один из мужчин, которые гроб нёсли, споткнулся. Может от больной головы и видение. « Вот, - думаю, - чёртов свёкор. Угораздило его на меня упасть». Рану на голове пригладила, а к Тургеневу никакого интереса не испытала поначалу. На следующий день снится мне сон. Сижу я на столе – поэму дописываю. Спускается ко мне по лунной дорожке ангел. Я глаза протирать не стала: заведомо знаю, что Тургенев. Улыбается лисьи. - Пойдём, - говорит, - со мной, сударыня, -и прихихикивает. Я, конечно, дама утончённая, хрупкая, но когда надо, могу и в морду за себя дать. Хватаю Тургенева за грудки. - Если ты, - говорю, - сукин сын, меня в покое не оставишь… Он ножками засучил, на ухо закричал: - Ой-ё-ёй! Гоголь! Смотрю, спускается по лунной дорожке в комнату Гоголь. У меня от неожиданности и удивления Тургенева из рук вывалился. А пока на Гоголя удивлялась, Гоголь из-за спины достал покойного свёкра Арины Родионовны и уронил его на меня. Я упала, ударилась головой об угол стола и потеряла сознание. Пришла в себя от едкого запаха аммиака. Открываю глаза и вижу, как надо мной Толстой склонился и куском ваты в нос тычет. Я рукой отмахнулась: - Не суйте, - говорю, - Лев Николаевич, мне гадость всякую. Оглядываюсь и вижу, что не моя это квартира. Толстой поднялся, колени отряхнул. - Читал, мадам, я Ваши начинания поэтические, - говорит, - Лучше бы Вам какого месье замуж взять. Детей народить. Вечерами носки вязать, да в кулинарном деле совершенствоваться. Я пока слушала, вспомнила, что у меня козинаки дома лежат. И так мне чаю с козинаками захотелось. - Вы, - говорю, - Лев Николаевич, не умничайте. Поставьте меня лучше туда, откуда взяли. Он мне кулаком пригрозил: - Смотри, мадам, не вздумай больше поэмы писать! А дальше я проснулась. Нет, я, конечно, дама впечатлительная, но снам всяким не верю. Мало ли что Толстой сказал, а я села и продолжила поэзию сочинять. Ближе к вечеру почувствовала, как беспокойство во мне пробуждается. Прибежала к Арине Родионовне. Она женщина образованная, тонкости разглядеть умеет - даром ли Сельскохозяйственную Государственную Академию оканчивала. К ней весь дом за советом бегает: у кого дитё заболело, у кого муж ушёл, у кого кошка разродиться не может, а у кого просто без лишних слов по самогону душа горит (она и до этого дела мастерица). Я ей свой сон рассказала. Всё как есть рассказала. Она очки на нос надела, а поверх очков на меня смотрит и таинственным голосом спрашивает: - Тургенев то поди умер? - Умер, - отвечаю. - И Гоголь умер? Утвердительно качаю головой. - Стало быть, и Толстой тоже покойничек, - говорит. - Стало быть. Арина Родионовна из под стола бутыль с самогоном достала и нехорошо языком зацокала. По стаканам мутную жидкость разливает и приговаривает, на меня глядя: - Покойники – это нехорошо. Не хорошо это… - Чего ж, - говорю, - хорошего. Арина Родионовна стакан придвигает: - Пей. Я выдохнула, что было духу. Голову запрокинула и выпила. До дна выпила. Рукавом занюхала и говорю: - А чего это у Вас, Арина Родионовна, стакан селедкой воняет? Арина Родионовна, сверкая золотыми коронками, дыхнула на стакан. Фартуком обтёрла. Снова жидкостью до краёв наполнила и широким жестом мне направила: - А ты не нюхай, – говорит. И, выдержав паузу, добавила, - пей молча. Я выпила. - А чего это, - говорю, - мы без поводу пьём? А она мне в ответ зубищами щёлкнула, глазищем подмигнула: - Где ж без поводу? Поминки у нас. Поминаем, диточка, поминаем… И вижу я, как стекает с неба в окно дорожка лунная. А по дорожке Тургенев под ручку с Гоголем вышагивают. Гоголь то и дело к уху Тургенева склоняется и что-то очень веселое шепчет. Потом оба за животы хватаются, так хохочут. Тургенев пару раз от смеха валился, ей Богу, как дитя малое. По лунной дорожке на спине катается, ножками дрыгает. Тут мне, будто кто тумана в глаза напустил и всё поплыло. Я Арину Родионовну спрашиваю, а мне голос собственный словно из соседней комнаты пустой доносится: - Кого поминаем-то? И в ответ эхо: - Тебя, родимая – мая – ая – ая… Пришла в себя от желания чихнуть. Это дело я завсегда люблю, да так, что бы не стесняясь – чтобы брызги во все стороны. Чихнула, как привыкла. Глаза открываю: надо мной Толстой склонился и, то ли с беспокойством, то ли с любопытством, веки мне приподнять пытается. А борода его в это время мне по лицу елозит. Я говорю: - Ой, Лев Николаевич, я Вас обрызгала, кажется. Он бородой лицо обтёр. - Ничего, - говорит, - страшного`с. Я на ноги поднялась, отряхнулась и почувствовала, как к груди возмущение стало подкатывать. Ногой топнула и говорю: - Зачем Вы меня тревожить по пустякам вздумали?! Толстой руки за спину заложил. Стал нервно круги по комнате описывать. Потом подошёл ко мне, да как приподнимет за левое ухо. Я говорю: - Ай-я-яй! А он мне в ответ: - Кому велено было поэзию в покое оставить?! Я сначала решила партизаном прикинуться: вишу, как казнённый на виселице – молчу. Так он же меня трясти начал. Я, как услышала треск в области уха, кричу: - Мне! Да, видимо, поздно закричала. Толстой меня обратно на землю поставил, а ухо моё так в его руках и осталось. Он сразу замялся как-то. - Неудобно, - говорит, - вышло`с. - Да, - говорю, - нам женщинам без уха никак нельзя. Приуныл Толстой, пальцами в оборванном ухе копошится. Вижу я, места себе не находит. Даже жалко его стало. А потом, наблюдаю, как он мою жизненноважную часть тела в карман себе кладёт. - Зачем это Вы - говорю, - моё ухо себе в карман кладёте. Он покраснел. Ухо мне протягивает, да прямо в лицо. - Что это у Вас, - говорю, - Лев Николаевич, за манеры такие в лицо по любой возможности тыкать чем-нибудь? - Это я от замешательства. От растерянности`с, - говорит. Я, конечно, зла долго держать не умею, но Толстому каблук в ногу ввинтила и говорю: - Я на Вас, Лев Николаевич, не в обиде. Мне и уха, в общем-то, не жалко. Только домой меня верните. Толстой от боли сморщился. И кажется, не просто лицом сморщился – всем телом. - Никак нельзя, - говорит. Я каблук посильней ввинтила: - Как так нельзя?! - Вы умерли`с! Я поначалу очень даже расстроилась, а потом пришла к выводу, что поэзию и на том свете сочинять можно. Тем более что Толстой из чувства вины за то, что он мне ухо оторвал, быть покорным слушателем моих вирш согласился. А по вечерам и Тургенев с Гоголем подтягиваются. Но они так – поржать чисто.

взаимно. Но, я смотрю, Ультрочка наша не появлялась с прошлого года... жаль(( Значит, давно не гульбанили. А ты чё, прям совсем-совсем в завязке?

Вот скажи ка мне милый червонец, когда вы крайний раз собирались побухать на сайте? Побеседовать? Ультра, кстати, появляется?

упс

Спасибо ))

кинула. лови.

Мне интересно продолжение истории! Давай 2-ю серию!